Елена Коронатова - Бабье лето [повесть и рассказы]

Лешка еще больше помрачнел.

— Это что же, комитет тебя уполномочил мне сообщить? — с вызовом спросил он.

— Нет… я сама…

Лешка оглянулся на ребят. Никогда еще друзья не видали его таким растерянным.

— Ты вот что, — сказал он Травинке, — раздевайся, поужинаешь с нами.

Ребята тоже принялись уговаривать ее остаться. Но Травинка сказала:

— Спасибо. Идти надо, — натянула на голову мокрый полушалок и, как бы извиняясь, пояснила: — Мне ведь в двенадцать на смену заступать.

Иван и Михаил, не сговариваясь, глянули на часы — стрелка приближалась к одиннадцати.

Лешка чуть слышно спросил:

— Ты что же? Из-за меня… и шла сюда?

Травинка молча кивнула головой.

Притихшие ребята во все глаза смотрели на Травинку. О чем они думали? Может, о том, как эта девушка в мокрых туфлишках и мокром полушалке снова будет пробираться в непроглядную темь по строительным площадкам и потом ночь дежурить у аппарата. Может быть, и о чем другом, только Иван почему-то тихонько свистнул, а Михаил, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Да-а… всякие люди бывают…

А Лешка все глядел и глядел на Травинку, будто впервые ее увидел. Потом подошел к ней, взял за руку.

— Ребята, — крикнул он, — не нуждаюсь я в Марине. Я женюсь на Травинке. Поздравляйте нас! Вот мы не верили в любовь! Травинка, при друзьях скажи — любишь ты меня?

Парни скорее догадались, чем услышали Травинкино «люблю». Глаза у Лешки стали озорные, сам смеется. Налил всем стаканы, подал Травинке и объявил:

— Выпейте за мою невесту!

Травинка замерла, и по лицу ее видно — ничего она не понимает.

— Ну, пей, Травинка!

Она не стала пить. Пальцы, стиснувшие стакан, побелели. Потом очень осторожно, будто боясь расплескать, поставила его на стол. Подняла голову, и снова другой ее увидели ребята. Она была не та, что когда-то, захлебываясь от счастья, плясала с Лешкой на кругу, и не та, что несколько минут назад, тревожась за него, умоляла: «Не пей, Лешенька».

Во взгляде ее голубых глаз, в побелевшем лице, в повороте запрокинутой головы столько было достоинства и хорошей, девичьей гордости, что ребята смотрели на нее, как смотрят младшие на уважаемых старших.

— Не надо, Леша, — медленно проговорила Травинка. — Не любишь ты меня.

Михаил с Иваном переглянулись и потихоньку ушли за перегородку. Сначала они слышали голоса: горячий, убеждающий — Лешки, и тихий — Травинкин. Потом хлопнула дверь. Лешка крикнул:

— Травинка! Не уходи! — и побежал за ней.

С той осенней, слякотной ночи прошел год. Лешка забыл и думать о Марине. Хмельного в рот не берет. Теперь — куда Травинка, туда и он. Сидят в кино, а он не столько на экран смотрит, сколько на нее. Будто боится, что она убежит. И по улице они ходят, взявшись за руки. И хоть он ее держит за руку, а ведет-то она его. Это сразу заметно.

Говорят, что они скоро поженятся. Не знаем. Теперь уж все зависит от нее.

Вот вам и Травинка!